Наконец-то я сбежала от этих детей в свою комнату. Забилась под одеяло. Надела наушники и врубила какую-то чушь на полную громкость. Лишь бы только их не слышать. Хотя бы полчаса… «Дайте мне только полчаса!» – умоляла я их, рыдая.
В кровати так хорошо. Начинаю выдыхать. И невроз вот-вот отпустит.
Но нет же! Черт бы их побрал! Заходит в комнату маленький сын и ноющим, скрипучим голосом начинает: «М-а-а-ам, мамочк-а-а-а-а-а, ма-а-амо-о-очка-а-а, я хочу-у-у-у…»
«Ну всё! С меня хватит!» – думаю я.
И в эту минуту слышу, как с грохотом что-то падает. Понимаю, что это моя трёхлетняя дочь на кухне опять уронила сковороду чёртового ужина. Только что мной приготовленного.
На который было потрачено бесценное время! И, судя по треску, там ещё была очередная разбитая тарелка. Каждый день эти битые тарелки… Боже, когда это уже кончится?!
Тут меня прорвало.
Я с дрожащими от усталости руками и с разъярёнными от ненависти глазами бежала к дочке.
«Как ты посмела, тварь!» – орала я ей. Сдерживая себя всеми силами, чтобы не убить её. Со всей яростью я швырнула ребёнка об пол.
Она сильно ударилась о кафель и завопила от боли. Тогда я увидела по всей кухне разбросанные продукты, игрушки, лекарства, исписанные моими рабочими маркерами стены.
Держаться сил больше не было. Я орала как резаная и била дочь её же мягкими игрушками. Благо хватило ума не взять в руки предмет потяжелее.
«Как вы смеете так издеваться над матерью! Какого чёрта я вас вообще рожала?! Собирайтесь! Бегом собирайте своё тряпье и валите вон из дома, чтоб глаза мои вас больше не видели!!!»
Дети выли в плаче.
Я не чувствовала их боли. Я ничего не чувствовала и не соображала в тот момент, готова была их убить. Даже мысль мелькнула в голове, что лучше бы сдохнуть сейчас самой.
Лишь бы не чувствовать это неконтролируемое состояние. Не испытывать этой боли, ненависти и безнадёжности своей жизни.
Ныл старший. Вопила избитая средняя дочь. И где-то в доме в детской кроватке раздавался плачь моего грудного малыша.
Это никогда не кончится…
Выпустив пар на детях, я, окаменевшая и без эмоций, как робот, сползла по стенке. Закрыв лицо руками, просидела в углу несколько часов. Ступор.
Дети испугались. Как сквозь сон, я помню, что они обнимали меня и плакали: «Мамочка, мы не хотим уходить, не бросай нас!» В их плаче был какой-то ужас от происходящего.
Когда я пришла в себя, дети уже успокоились и что-то неуклюже подметали за собой. Малыш, видимо, накричался в комнатке и заснул от усталости.
Я молча ушла в свою комнату.
С невыносимым чувством вины и ощущением своей бесполезности в этом мире. Решила, что не имею морального права быть матерью. В голове прокручивались мысли о том, кому можно отдать детей, чтобы не мучить ни их, ни себя. Детский дом? Родители?
Господи, о чём я думаю?!
Нет, дальше так нельзя. Это мои дети и я обязана их вырастить. Обязана дать им маму. Не орущую мать-тирана, а любящую и добрую мамочку. Но как?!
На следующий день начинался тренинг. Там я нашла выход из своих тяжелейших состояний. Он изменил всю мою жизнь. Как и жизнь детей разделилась на ДО и ПОСЛЕ.
Мы оправдываем себя чем угодно. Но при этом забываем, что причиняем нашим детям такую боль, что ломаем им жизни. Мы не понимаем, что творим. Обрекаем своих малышей, которых на самом деле очень любим, на невыносимые страдания.
Прошло много времени после тренинга. Я должна была проверить, что результат устойчивый. Поэтому всё это время ждала, когда же снова будет приступ. Не верила, что этот ад когда-нибудь кончится.
Дети изменились до неузнаваемости, потому что изменилась я. Внутреннее напряжение ушло, перестала чувствовать раздражение по любому поводу.
Мы все научились разговаривать дома очень тихо, ведь тишина необходима звуковой маме и детям, чтобы не испытывать стресс от крика.
Если кто-то хочет покапризничать (устал или не выспался), то я точно знаю, как обнять и поддержать своего ребёнка. Спокойно нейтрализую за считанные минуты любые недовольства детей.
То, какой ключ к понимаю детей даёт Юрий Бурлан на лекциях, не сравним ни с одной методикой по воспитанию, которые я раньше изучала.
Теперь мы разговариваем с детьми на одном языке: они прислушиваются, тянутся ко мне, доверяют, не боятся.
Дочка больше не боится сдавать кровь на анализы. В 4 года прыгает с тарзанки. Её бесстрашие – это сигнал о том, что мы на верном пути. Старшие зрительные малыши очень чувственные, я с ними аккуратна в каждом слове, в каждой своей эмоции, в каждом прикосновении.
Учусь у них тому, как они умеют сопереживать окружающим. Радуюсь, что у них теперь много друзей.
Ни разу за всё это время у меня не возникло желание поднять руку, повысить голос.
А ещё дочь нарисовала маму. Две картины.
Первая: мама в чёрном цвете, мрачная и страшная, как Баба-яга. Вторая: мама после тренинга, с цветами вокруг, улыбающаяся, красивая мама в ярких красках.
Теперь дети обнимают меня и говорят: «Мамочка, ты стала такая добрая и хорошая. Спасибо тебе, что ты нас любишь».
Когда я это слышу, начинаю рыдать от счастья. Сильно-сильно прижимаю их к себе и говорю только одно: «Любимые мои! Простите меня за тот ужас, который я творила раньше!»
И доченька успокаивает меня, гладя по волосам: «Конечно, мамочка, мы тебя прощаем, ты у нас самая красивая».
Не давайте себе слабину. Мы не имеем права кричать на детей, унижать их и применять к ним физическое насилие. Дети не виноваты в нашей боли.
Приходите лечить открытые раны своего сердца. Приходите за победой над болью, агрессией и неврозами. Спасите ваших детей!
Поделилась участница тренинга Екатерина Г., группы ПУ № 51, 67, 68
